Некто Мариша

Рассказ

Призванный из гущи жизни к Господу для краткой аудиенции предстал перед Всевышним.

— В возносимых тобою молитвах просишь о папе, маме, дедушках и бабушках… Тесте и теще, — не стал томить Господь. — Это объяснимо… Приглашенный тревожно ждал.

Вседержитель, шурша скрепленными степлерской скобкой листками, посетовал: «А помимо… Очень разные, несоизмеримые фигуры в твоем перечне. И продавец мороженого, и глава ООН… Сосед-самоубийца…»

— Его затравили. Сам на такой шаг не решился бы, — вырвалось у посетителя.

Господь кивнул:

— Извинительно: в церквях суицидников обелять не дозволено, а частным порядком, перед домашним иконостасом, не возбраняется. Но с какой стати затесались управдом и футболист?

— Их жаль, — затараторил допрашиваемый. — Управдома упекли, грозит срок: на его участке сосулька с крыши ушибла старушку… Футболист промазал пенальти, болельщики его освистывают… Продавец мороженого обсчитывает детишек… А это грех.

— Генеральный секретарь ЦК КПСС? — Бог водил глазами по строчкам. — Его за что жалеть?

— Глупостей наворотил… Больше лошади. Вряд ли за него кто походатайствует, был атеист, семью в атеизме воспитал.

— Ооновский бонза уж точно верующий! — убежденно констатировал Господь. — Он почему тебе дался?

— Болван болваном. Вот и пекусь.

— Нынешние члены правительства каким боком нехороши?

— Исхалтурились. Не миновать им наказания. Хочу смягчить.

Господь отложил ворох бумажек в сторону.

— Но самые загадочные твои хлопоты… Ежедневно повторяющиеся. Без достаточных, да что там, без каких-либо, с точки зрения Моих помощников, оснований. Некто Мариша… Так и эдак пытались разобраться, определить, конкретизировать: кто она? В церковь не наведывалась. Ко Мне не взывала, — не без обиды сообщил Господь. Однако не задержался на столь досадном обстоятельстве: — Где, когда ты с ней пересекался?

— Эпизодически, — смущенно пробормотал вызванный. — Прямых контактов не было. Приходил к приятелю на службу. Там и видел ее. Облик очаровал.

— Недостаточный мотив. Не сможем удовлетворить твое прошение и принять его в производство, — жестко постановил Господь. — Для вынесения положительного вердикта необходимо уразуметь причинно-следственные связи. Допустим, одолеваешь об Ирине, в подтексте читается: беспокойство о ней камуфлирует тайные от жены амуры. Заступаешься за Валерию. С ней взаимная эмоциональная платоническая симпатия. Вопрос о снисхождении к этим двум твоим знакомицам рассматривается, — как бы между прочим информировал Бог. — Ну а что в истоке побуждений касательно Мариши?

Опрашиваемый виновато пожал плечами.

— Сразу не сформулируешь… Я просто наблюдал за ней. Издали. Не решался приблизиться. Любовался.

— Уж очень зыбко… Маловато фактуры, — хмыкнул Господь.

— Аккуратная, веселая… Сочувствовал ей. Знал: одна растит ребенка.

— Таких матерей-одиночек пруд пруди… Ни разу с ней не поговорил. Это зафиксировано в наших кондуитах. Ради установления истины и для последующего распутывания неизбежных сомнений протоколируем людские переплетения, досконально изучаем линии судеб во всех аспектах. Попыток сойтись не предпринимал… Даже невинные чаи вместе не гоняли… — Господь снова погрузился в каллиграфическую отчетность. — Во всяком случае, не отмечено. Не отражено.

— Не смел подступиться, — подал голос челобитчик.

— А мысленно? Ну… Это… — Бог не сразу подыскал приличествующее словцо. — Не прелюбодействовал? Мы улавливаем. Заносим на скрижали. Для полноты картины. Увы, бывает, нюансы ускользают.

— Мечтал о ней не фривольно, не грубо, — оповестил робкий дамский угодник. — Наивное, райское присутствовало в фантазиях — не так вожделеют, когда тащат в постель…

Господь вздохнул:

— Ее жизнь была не такая, как ты воображал. С виду фея. А хахалей хватало. Вот муж ее и бросил. После развода еще активнее меняла кавалеров. Маленькую дочку отвозила на время утех к своей мамаше.

— Не хотелось бы продолжать в таком ключе и тоне, — не убоялся возразить Господу чудаковатый исповедуемый.

Господь нахмурился. И опять поискал подходящий эрзац или эвфемизм, дабы воздать должное благородству храброго визави. 

— Молодец, что отстаиваешь… — Он нашел-таки обтекаемый эквивалент: — посторонних… Вплотную не соприкасался… А на расстоянии чем конкретно заворожила? И произвела неизгладимое? Войди в положение: нужна весомая аргументация. Открой подоплеку. Приведи пусть единственный, но яркий, впечатляющий эпизод.

Приглашенный задумался. Его лоб пересекла глубокая морщина.

— Однажды мельком услышал ее юморную фразочку, не мне адресованную. Я случайно находился в комнате… Но ощутил: отмочить подобное может только хороший человек.

Господь поерзал на золоченом троне:

— Нужна зацепка, выигрышная трактовка личности твоей избранницы… Ее характера. Необходим значимый, могущий перетянуть чашу весов в ее пользу довод! Постулат. Без расшифровки твоих исходных побуждений никакие настояния о расчудесной эфемерной пассии не проканают. Были черточки, свидетельствовавшие, что не грязнет в пороке, стремится к очищению?

— Грязнет? Очищение? — удивился рыцарь загадочно прекрасной незнакомки. И пригорюнился: — За что извинять? Говорю же: она совершенство! — И заискивающе пробормотал: — А без мелочного калькулирования, без привходящих аргументов, под честное мое слово? Или не практикуется? — тоскливо осведомился он.

Господь, теряя терпение, отчеканил:

— Воссоздай не бессмысленно радужное, а философски всеобъемлющее впечатление. Напряги извилины… Сочлени обстоятельства… Масштабно. В пользу твоей безоговорочно замечательной, кем она там тебе доводится… И возмутился: — Иду навстречу в благодарность за твою неколебимую преданность Мне. Референты оформят максимально предельно доброжелательную, не суровую индульгенцию. Исходим из желания опираться на плюсы, а не на минусы, склоняемся к позитиву, а не к негативу, — прибавил он.

— Если изначально желаете пойти навстречу, пойдите. И незачем мудрствовать, — не то умоляюще исторг, не то нагловато заявил, видать, мало искушенный в дипломатической щепетильности и вконец отчаявшийся гость. — Коль такая благородная перед вами задача. Я простой, незатейливый, недалекий… 

Бог яростно прервал:

— Не порть самокритикой свою объективно непревзойденную биографическую выслугу. К тебе претензий нет. Напротив, достоин поощрения… Но диктовать условия не рекомендую. Не скатывайся в трюизмы!

— А нельзя мои лавры, раз уж их признаете, частично или целиком распространить на нее? — отважился на еще более неслыханную дерзость забывшийся оппонент. — Вдруг мои успехи снивелируют ее просчеты? Если таковые имеются…

Господь гневно осадил зарвавшегося:

— Каждый несет личный ответ за свои деяния, в этом смысл свободы выбора… Сын Мой Христос подвигом Своим покрыл общечеловеческий позор. Но обычным смертным перепасовывать достижения и промашки не разрешено. — Господь вновь тасовал истрепанные странички. — Кое-что мы с тобой, впрочем, надыбали, наскребли в актив твоей протеже, — резюмировал Он. — Трудолюбивая, дочку худо-бедно воспитала. Своих родителей не бросила, подругам пособляла. — И уклончиво присовокупил: — Дочь изредка просит за нее. Нерегулярно, не так, как ты. Поэтому важна именно твоя бескомпромиссная подпруга.

— Вероятно, ход моих рассуждений был таков… — осторожно приступил к реставрации чувств неискушенный стоик. — Скромная, кроткая, трудолюбивая… Неприкаянная. Уважающая родителей… — Он загибал пальцы, чтобы не упустить ни единой доблести своей дульсинеи. — Не молилась… По непониманию. И потому что не хотела отвлекать, тревожить Вас. Безмерно занятого. О себе думала в последнюю очередь.

Господь вперился в доброхота пламенеющим взором.

— Не эгоистка? Достойное качество! Интересное ты сейчас изрек.

— Ей самой не допетрить, да и мне не постичь светозарных тайн, хотя оба мы к этому стремились, — изыскал дополнительный резерв правильности в себе и своей подзащитной явно исчерпавший прозренческие наития витязь добра. — Получать наставления, внушения, кроме как свыше — неоткуда. Вы навеяли мне ратовать за не безразличную Вам и Вашему воинству деву… Слегка заблудшую…

— Вот-вот! — Господь не скрывал энтузиазма и ликования.

— Я внял призыву!

— Естественно, не посмел ослушаться.

— И строго следовал указаниям.

— И преуспел.

— Не подобрать красок, чтобы выразить и передать, к какой сокровищнице я приник…

— Продолжай молитвенный обет. Мое союзничество тебе гарантировано!

Они обнялись. И окропили единение кристально прозрачными слезами.